Я с детства считал, что буду певцом, но о том, что существуют специальные театральные вузы, в которых готовят актеров, я узнал только в восьмом классе. Я понял, что профессии артиста можно научиться, и тут же стал узнавать, как туда поступить. Мне сказали, что нужно выучить басню, прозу и стихотворение. Я, естественно, ничего не выучил, а пришел просто с гитарой. Кстати, первый свой спектакль я тоже провалил. Все было нормально, репетировали отлично, меня все хвалили, то ли потому, что я такой талантливый, то ли потому, что у нас было семь девчонок и я один парень. И вот премьера спектакля — я сижу и вдруг думаю, что все, мне пора выходить на сцену. Я выбегаю и получается, что я вышел вообще не в той сцене. Я понимаю, что попал куда-то не туда, что я что-то не то делаю. Как разруливать ситуацию не знаю, опыта еще мало. Но как-то справился.

Я бы стал военным. Мои родители хотели, чтобы я стал военным, потому что мой дед преподавал в Суворовском училище, и они были в полной уверенности, что я пойду по стопам деда, даже уже договорились о поступлении. И вот, звонит майор и спрашивает, буду ли я поступать в военное училище, мол, матушка моя документы подала. Говорит, что сейчас все подпишет, и я могу даже экзамены не сдавать. Но я отказался, сказал, что буду актером. Скандал, конечно, дома был страшенный. Но ничего, сейчас ни о чем не жалею.

Мы пошли туда вдвоем с Андреем Белявским. Андрей тоже принимал участие в мюзиклах «Нотр-Дам» и «Ромео и Джульетта». А у меня уже был перерыв в театре полгода. И вот я предложил Белявскому сходить и показаться в какой-нибудь театр. Мысль посетила, как всегда, вовремя, когда сезон закончился, все театры закрылись. Но в театре Стаса Намина почему-то все были на месте. Собрали по быстрому какой-то консилиум, говорят, спойте нам. Мы спели и нам сказали, что с сентября берут нас в труппу и подписали контракт.

Нет, конечно. На английском вообще петь намного проще. Там сам язык по гласным и согласным звукам приспособлен именно к вокальной позиции, поэтому даже интересней.

Есть такая актриса, Елена Дробышева. Когда мы работали над диском, то записывали новые композиции, а в машине я отслушивал, где какие неточности, какие недостатки, чтобы потом с Алексеем в очередной раз попытаться это исправить. И вот однажды в машине мне попался диск с «Соборами», то, что мы спели с Алексеем на два голоса. Елена услышала запись, а она сама свободно по-французски разговаривает, и Лена сказала, что у нас замечательное произношение. С английским еще проще, да и вообще нет ничего невозможного!

Нет, к своему стыду, я его до сих пор не видел. Хотя я даже ходил туда, показывался на Иисуса. Но не допоказался. Я пришел один раз перед спектаклем, меня попросили быстро что-то спеть, потому что им всем было некогда. Меня поразил их музыкальный руководитель, Александр Чевский. Он сразу начинает копаться в каких-то актерских мелочах. Я говорю, что, конечно, понимаю, что все это надо дорабатывать. Я же спектакль не видел, я же не знаю, про что они там играют. Чевский сказал, что нам надо еще раз встретиться, чтобы мы как-то поняли друг друга уже более плотно. Но я не поехал второй раз, поленился.

В этом нет ничего сверхъестественного. Обычная роль. Это же по большому счету человек, который просто наделен некоторыми обязательствами перед всем человечеством. Он любит всех людей, и тех, кто ему делает добро, и тех, кто — зло. Он за всех переживает.

Там такая история получилась. У меня наступили трудные финансовые времена, и я попросил Алексея найти мне работу. Он предложил устроить меня в детский мюзикл. Пришли, он меня познакомил с Михаилом Адамовым, но мюзикл закончился через очень короткое время, я даже не успел выучить текст. Тогда Адамов предложил показаться в театр Луны. Мы репетировали перед показом Сергею Борисовичу, а Проханов, видимо, мимо проходил, заглядывает, спрашивает: «Воронин?». Говорю: «Да». Проханов сразу зовет в кабинет, говорит, что не надо прослушивания, того, что он слышал, достаточно.

Если быть абсолютно честным, то — нет. Мы его уже давно не играли, а когда играли, то в самом конце это было один раз в месяц, и все уже постепенно начинало разваливаться. Что-то сократили, что-то поменяли. Это была уже не та идея, которую изначально нес режиссер. Поэтому я по нему перестал скучать еще даже в процессе.

Я играл несколько ролей. Одна из них — Лорд Грей, сын королевы от первого брака, который не являлся сыном действующему королю. И в силу того, что он был сыном королевы, он был при дворе и претендовал на некие привилегии, которые ему должны были быть переданы. Единственное, жалко, что быстро убивают, но у Шекспира это нормальное явление, когда всех убивают, поэтому я уже с этим смирился и жду, когда меня убьют в следующей роли. Там меня тоже убивают.

Я играю короля Дании, которого каждый от короля Лира до шута считает своим долгом каким-то образом пнуть или унизить. Я очень долго искал оправдание своему герою, тому, что он постоянно поступается своими принципами. Но потом я нашел для себя оправдание. Помимо того, что он король, он еще и политик. Он поступается своими принципами ради других. Хотя если бы он начал войну, когда в стране было безвластие, когда король Лир сдал позиции, а предприимчивые женихи еще не захватили власть в свои руки, то, возможно, он бы остался в живых и правил бы с Корделией долго и счастливо. Но с другой стороны, если бы он пошел войной, то злодеем был бы он.

Печальным. Не хотят почему-то люди ставить хорошие серьезные проекты, а хотят либо уже проверенные вещи, что точно соберет кассу, либо те вещи, которые, по их мнению, будут очень хороши в мюзикловом жанре. На самом деле эти люди, это старое поколение и они мыслят немного не теми категориями, не современными, а категориями Советского Союза. Для нынешней молодежи, для создания какого-то шоу, а мюзикл — это в первую очередь шоу, нужно использовать какие-то современные приемы. Есть хорошие проекты, но их почему-то не пропускают.

Когда мы учились, у нас были дипломные спектакли. Мы играли «Утиную охоту», и одна девушка в спектакле уходит от мужа, у нее огромный чемодан с вещами. Она на всех репетициях с таким рвением хватала этот чемодан, что он у нее даже подлетал, и было видно, что чемодан пустой. Мы думаем, что же это такое, почему она не отыгрывает, что чемодан тяжелый, и решили над ней несколько раз подшутить. В первый раз мы положили в чемодан монтировочные грузки, и он стал просто неподъемный. Девушка выходит, произносит текст, хватает чемодан, а поднять не может. Но выкрутилась, сказала: «Чемодан до такси донесешь сам». А второй раз мы ей туда пустых бутылок наложили, она его хватает, он легкий, а там такой звон бутылок. Что творилось в зале невозможно описать.

Когда мы еще только начинали учиться, у нас была такая хорошая традиция честно говорить друг другу, где хорошо, а где совсем плохо. За 4 года обучения мы как-то привыкли прислушиваться к мнению другого человека и не видеть в этом злого умысла, а принимать к сведению и не обижаться.

Они у меня складываются однозначно. Ходить на Мосфильм и обивать там пороги я не намерен. Мне часто звонят и просят сняться в эпизоде, но мне это не интересно, в первую очередь с творческой точки зрения. Я знаю, как снимаются все эти сериалы. Я приеду, мне дадут текст, я его скажу и все. Никакой работы не будет. Да и платят там не так уж и много. Если есть творческая заинтересованность, то можно сыграть или спеть и без денег, если нет творчества, то хотя бы денег заплатите. А если не творчества и не денег, то зачем тогда это? Что бы потом говорили, что вот он вышел и сказал «Кушать подано»? Не надо мне этого. Мне предлагали одну роль в кино, но нужно было подстричься. Если бы это было точно, то я бы еще, может быть, и подстригся бы. Но мне сказали: «Ты подстригись, потом приходи — мы на тебя посмотрим и решим».

Альбом получается больше интеллектуальным, чем попсовым. Никуда не денешься, все-таки мозги лезут.

Зачем на кого-то равняться, нужно делать что-то свое.

Бильярд, русский бильярд.

Я читаю всякую жвачку для мозгов. Я очень люблю читать фантастику, совершенно не обременительную, потому что в жизни так много всего нехорошего, мозгам трудно приходится. Им нужно дать отдых. А как им дать отдых, либо посмотреть какой-нибудь голливудский фильм, что, собственно, никогда не напрягает мозг, либо почитать какую-нибудь не очень умную книгу. Но в последнее время мне даже в фантастике попадаются философские идеи.

Нет, конечно, это невозможно. Это абсолютно нереально. Театр есть театр, жизнь есть жизнь. Если ты начнешь играть в жизни, то фальшь будет чувствоваться, потому что сцена — это увеличительное стекло в любом случае. Только дурак, наверное, может не заметить, что с ним играют.

Я им очень благодарен. Они мне напоминают, когда у меня спектакль.

Конечно. Начнем с того, что возможна близкая дружба просто между людьми.

Еда. Это единственное мое кулинарное пристрастие. Я очень люблю кушать, люблю разную кухню, японскую, китайскую, русскую, украинскую, тайскую, да нет такой кухни, которую я не люблю. Я еще очень благодарен некоторым поклонницам, я очень люблю грибы, и мне их теперь после спектакля дарят банками.

Наверное, такого нет, что бы я не смог простить.